28 февраля (понедельник)
читать дальшеЭто какой-то идиотизм. Оставил Сэма спать, сам ушёл на работу, а теперь сижу и думаю, что надо было всё же остаться дома – мало ли ему плохо опять станет. Хотя, ночью он, вроде, уже нормально себя чувствовал.
Вчера я так вымотался с ним, что на злость даже сил не осталось. А стоило бы всыпать ему по первое число. Идиот! Знакомы всего ничего, а я уже весь мозг себе вытрахал от волнения.
Вадим ещё, блин, как всегда… «Отведи к наркологу, урологу, проктологу…» Пусть его мамаша водит, мне этот гемор ни к чему.
Даже вспоминать тошно, что мы творили на таких «вечеринках». Как на зло ещё этот ублюдок белобрысый там ошивался. Я, если честно, надеялся, что он где-нибудь за решёткой гниёт. Угу, как же. Сэму повезло, что он в обнимку с шалавой какой-то спал, а не с этим маньяком. Тогда бы его точно пришлось не домой везти, а в больницу.
Аррргх! Как же бесит!!!!
Недавно смотрел передачу про подростков, которых матери подавляют, там говорилось, что в один прекрасный момент они могут так взбунтоваться, что мало не покажется. Причём делают хуже себе… Вот и убедился на живом примере.
Я просто не понимаю… Ну, задолбала она тебя в конец, наговорила херни какой-то, зачем же искать себе приключения на задницу? Неужели нельзя было позвонить друзьям каким-нибудь, мне, в конце концов?
Из дома он ушёл. Ага, молодец. Теперь сиди и думай, когда в следующий раз он обнаружится в компании нариков.
Я не знаю, что делать. Матери его сдать? Он тогда точно в окно выйдет. Отпустить на вольные хлеба? Подохнет сразу, он же ничего сам не может, просто потому что его никто этому не учил. У себя оставить? Глупо, глупо, глупо… Чертовски глупо!
Блин, когда уже этот рабочий день закончится???
…
Ну, вот… Сэма накормил, намыл, спать уложил. Ещё наорал заодно. Не хотел, правда, не хотел. Но вспомнил вчерашнее, и захлестнуло.
Он какой-то после этого разговора странно-притихший. Может, я погорячился… Чёрт! Кажется, я последние два дня только о нём и думаю. Как будто мне больше думать не о чем.
Стыдно признаваться, но приятно приходить домой, когда там кто-то есть. Раньше я не обращал на это внимание… Может, именно поэтому не стал этого идиота выгонять. Пусть лучше под моим надзором живёт, пока страсти не поулягутся.
Позвонил его матери, пока Сэм мылся. Вдохновенно нёс какую-то чушь. В итоге она, вроде, согласилась, что он останется у меня на неопределённый срок, и даже пообещала не врываться ко мне в жилище с проверками. Завтра пришлёт водителя с одеждой блудного сына… Теперь я должен с ней поужинать. Вспоминаю прошлый наш поход в ресторан и внутренне холодею. На что только не пойдёшь ради этого оболтуса несносного. Не знаю, стоит ли ему говорить…
Мда, это были два очень долгих и очень тяжёлых дня.
Лежу в темноте. Очень хочется выпить. Надеюсь, у меня ещё осталась бутылка виски с нового года.
28 февраля. Ночь
читать дальшеСэм понял, что уснуть никак не получается, плюнул на это дело и, включив торшер, взялся за книгу. Голова побаливала, чувствовалась слабость после отравления, но организм отказывался спать. Да и мысли бурлили в голове. Как и обида. На всех и вся.
После третьей страницы сюжет, наконец, увлёк Семёна и он даже не сразу заметил, как дверь в гостиную приоткрылась.
– Не спишь?
– Нет, – парень слегка поджал губы и нахмурился.
Хозяин квартиры тенью скользнул в полумрак комнаты. О поверхность журнального столика звякнула тяжёлая бутылка виски и два стакана. В одном из них плескалась янтарная жидкость.
– Будешь?
– Нет.
– Хорошо, подвинься.
Сэм отодвинулся почти к самой стенке разложенного дивана и лёг на бок, наблюдая за Игорем. Тот уже где-то оставил свою футболку и бродил по комнате в одних джинсах, видимо, пытаясь что-то найти. Наконец, на стол опустилась пепельница. Мужчина достал из заднего кармана пачку сигарет и зажигалку, затем мельком глянул на молчаливого хмурого гостя и сел на край дивана.
Семён видел только его широкую спину, поникшие плечи и опущенную тёмноволосую голову, слабо освещённые тёплым светом торшера. По позвоночнику по-прежнему бежали чёткие ровные иероглифы. Щёлкнула зажигалка, в воздух потянулась струйка дыма. Мышцы на спине задвигались, когда Игорь взял стакан и залпом осушил его, запрокидывая голову. Сэм очень ярко представил, как с каждым глотком двигается кадык мужчины. Он снова наполнил пустой стакан и снова выпил.
Сигаретный дым смешивался со сладким запахом цветов и растворялся в свежем воздухе, который струился в чуть приоткрытое окно. Звуки проезжающих машин, отсветы уличных фонарей и мерцающих вывесок магазинов, лай собак и голоса редких прохожих создавали иллюзию того, что вся эта городская жизнь и суета где-то там, далеко. А они здесь и сейчас.
Игорь докурил сигарету и, не оборачиваясь, попросил:
– Не обижайся на меня, хорошо? Я не хотел на тебя орать. Просто… испугался, – он снова приложился к стакану.
– Чего? – после нескольких секунд сомнений всё же спросил Сэм.
– Я тоже любил раньше такое времяпрепровождение. Много чего было тогда, раньше. Даже вспоминать не хочу. А три года назад распрощался с такой жизнью и сейчас понимаю, что ни о чём не жалею. Только распрощался так, что тошнит до сих пор.
– Что случилось? – Семён подтянул ноги к груди, не отводя взгляд от спины собеседника.
– Один из твоей вчерашней компании… Я его знаю. Точнее, знал когда-то. Мы часто зависали вместе. Он и его дружки были панками, нас познакомила общая знакомая. Тусили мы на одной хате типа той, откуда я тебя вытащил. И был там паренёк один, по-моему, ему лет 18 тогда было, не больше. Не помню, откуда он взялся, кто его привёл. Милый такой мальчишка, симпатичный, весёлый. Пить совсем не умел, вечно я с ним возился потом, приводя в чувство. Не знаю, что он в нашей компании нашёл… – Игорь налил себе ещё порцию виски и зажёг вторую сигарету. – Он мне нравился. Я даже как-то пару раз попьяни пытался с ним заигрывать, но он ясно дал понять, что парни его совсем не интересуют. А тот ублюдок белобрысый тоже на него глаз положил. Я ему пригрозил, что если будет настаивать, останется без зубов, так что при мне он его не трогал.
Мужчина тяжело вздохнул. Сэм понял, что дальше будут особенно тяжёлые воспоминания. Игорь затушил второй окурок и продолжил быстро и зло, как будто боясь, что если остановится, уже не сможет закончить:
– Один раз прихожу туда в квартиру, а трое парней из тусовки мнутся в коридоре возле спальни, в щель подглядывают и ржут. Меня увидели, побледнели. Я сразу понял, что что-то не так. Распахнул дверь в комнату, а там этот ублюдок моего мальчишку насилует. Тот весь в кровище, тряпки под ним в тоже крови, губа прокушена, синяки по всему телу, лицо опухшее от слёз, руки связаны, глаза красные, безжизненные, и он уже даже не кричит, а только хрипит… Дальше я плохо помню, что было. Кажется, я пытался убить ту мразь конченную, но парни его утащили и сами смылись. Я позвонил двоюродному брату, он приехал, отвёз мальчишку в больницу. Потом мне сказали, что его накачали наркотой и насиловали несколько часов подряд.
Хозяин квартиры снова залпом осушил стакан и запустил руку в волосы.
– Что с ним было потом? С мальчишкой…
– Не знаю. Я его больше не видел. И туда больше не ходил. Хотел по началу найти ту тварь, что его изуродовала, и прибить, но потом понял, что это уже ничего не изменит… До сих пор эти безжизненные глаза в кошмарах вижу… Поэтому, пожалуйста, Сэм, больше не связывайся с такими компаниями, хорошо? Я говорю это не потому что взрослее, умнее или хочу тебя контролировать… Нет, я просто жил той жизнью и знаю, как она опасна. Поэтому я тебя прошу.
– Хоро…
– Я разбужу тебя утром. Спокойной ночи.
Игорь резко поднялся с дивана, забрал пепельницу, бутылку и быстро вышел из комнаты, не оборачиваясь.
Семён полежал ещё немного, обдумывая услышанное и разглядывая два пустых стеклянных стакана на столе. Затем выключил торшер, убрал книгу и отвернулся к стене, сворачиваясь калачиком. В воздухе таяли последние нотки сигаретного дыма.